Что Олег Баранов делает на сцене?

 

Группа «Сегодня Ночью» держится на «трех китах». Один из них – Никита Козлов, который поет, второй – Николай Елисеев, который пишет песни, а третий – Олег Баранов, который делает аранжировки и решает, как все это должно звучать. Они не уточняют. Кто у них в группе лидер, но если рассуждать логически, именно Олег играет роль художественного руководителя. Был, правда, один временный руководитель – саундпродюсер пластинки, в роли которого выступил Илья Лагутенко.

Сегодня ночью группа ехала в Москву на машине, потому что буквально озверела от поездов. Которые даже летом отапливаются, и в которых не открываются окна. Точнее, Николай вообще не приехал, Никита был в дурном настроении и пошел мыть голову, а полусонный Олег был отловлен и подвергнут тщательному допросу.

- Что бы вы сделали, если бы вам сказали  что сегодня ночью будет конец света?

Олег: Наверное я пошел бы дописывать нашу вторую пластинку, чтобы ее доделать. Мы сейчас в такой нервной стадии, когда есть какие-то идеи, фрагменты чего-то. Но ведь смысл не в том, чтобы записать 12-15 песен! Они должны быть как-то связаны, должны жить, между ними должно что- происходить. Можно называть это стилем, настроением. Мы сейчас ищем это «общее». Надо делать пластинку, которую можно слушать от начала и до конца… Елиссев пишет песни. Он пишет слова и напевает их, бренча на гитаре.  Отдает мне кассету с песнями, как они их себе представляет. Потом они попадают в наши с Никитой цепкие пальчики и мы их начинаем усиленно портить – у кого какие идеи. В некоторых песнях сильно изменилась мелодия, тональность или что-то еще. Есть Никитино четверостишье в одной песне.

- А автор не обижается?

Олег:  Обижается, но мирится. Он понял, что это бесполезно и предпочитает нам доверять.

- Никита играет на гитаре. Большинство вокалистов выходят на сцену с гитарами, потому что им некуда деть руки, да и сыграть что-то сложное во время пения все равно затруднительно. Что-то все равно пострадает – игра или пение…

Олег: У меня в одной группе лет 10 назад вокалист так и говорил: «Куда я руки дену? И потом, у меня живот! Я буду с гитарой». При чем он играл неплохо, но функционально этот инструмент на сцене был не нужен. Наверное, можно обойтись без того, чтобы на ней играл Никита, но можно и так.

- У вас нет такого совсем уж постоянного, плотного и сплошного гитарного звука. Наверное, бывают паузы в партиях?

Олег: Бывают. Я часто стою и не знаю, что делать. Ковырять в носу, наверное. Когда мы писали аранжировки, я решил: не буду много играть, буду отдыхать. Специально себе так написал, чтобы было мало чего играть. Можно настроить гитару, попить воды, поговорить с кем-то, рассказать анекдот. Это же не самоцель - играть от начала до конца. Надо играть столько, сколько этого требует песня. К сожалению,  многие музыканты думают «А что я буду делать на сцене?» А это нехорошо, неправильно. Человек играет и грает бесконечное соло.

- Вы свою пластинку записывали в Лондоне. Почему?

Олег: Сначала такая возможность рассматривалась только гипотетически, потому что в Москве есть хорошие студии и есть люди, которые умеют делать хорошие записи.  Потом оказалось, что Илья Лагутенко будет заниматься продюсированием звука нашей пластинки.

- Он там многое изменил?

Олег: Нет, немногое. Заслуга продюсера не в том, чтобы многое изменить и сознавать свою крутость, а в том, чтобы помочь реализоваться музыкантам, которые слушают свои песни уже три года, уже ничего в них не понимая. Свежий человек со свежими ушами. Чтобы не дать наделать ошибок, устроить организационно-технически. Он поможет и художественно в тех случаях, когда это надо. Выбор студии - очень важный вопрос. Многие наши музыканты пробовали писаться в Лондоне и плохо об этом  отзываются. Они не знали куда идти, с кем работать, попали не в те руки.

- В нашей стране модно полагать, что если авторитетный дядя будет делать за тебя твою музыку, он ее сделает лучше.

Олег: В этом есть доля смысла. Но этому дяде надо платить. Надо оплатить студию, инженера, который там будет работать. Если люди сами не могут справиться со своей записью, им нужен продюсер. На западе это очень большие деньги. Илья занимался всем, даже подбором студийных инструментов. Музыкально тоже помогал, но очень тактично, дипломатично. Большой молодец.

- Но вы же только что говорили, что здесь тоже есть хорошие студии. И саундпродюсер у вас был свой. Зачем же тогда Лондон?

Олег: В первую очередь, важны традиции, атмосфера. Мы ехали на студию, и таксист говорит: «Вы знаете, что до вас тут Робби Уильямс записывался?» Музыка – это не что-то рациональное. Во многом нужны настроения, ощущения, эмоции.

- Как атмосфера «намоленности»? Да может, у них за это время уже десять пультов сменилось и сорок обоев!

Олег: Конечно, но все равно магия места работает. Нам пластинку сводил человек, Сводивший для Portishead и Goldplay. У меня когда-то была пластинка Энни Леннокс, которая чуть Грэмми не получила. Я слушал ее и не понимал, как это вообще могло быть так записано? Это здесь записали! Это такой рай для музыканта. Они знают рынок, знают, как нужно делать звук. У них спрашиваешь,почему у вам ручки на пульте в таком положении, а они говорят: «Мы в 1967 году писали так «Rolling Stones», получился хороший звук. Мы так и оставили.»

- Это же банальные понты!

Олег: Это работает!

- То есть вы - большие романтики.

Олег: Это действительно работает! Не важно, в чем пришли зрители на ваш концерт. Важна некая аура.

-Я бы не пошла писаться на «Мелодию» только оттого, что там регулярно пишется «Аквариум». Потому что может возникнуть ситуация, когда мне скажут: «Мы тут с «Аквариуму» так делали, и их все устраивало. А вы кто такие? Мы лучше знаем, как надо!»

Олег: К сожалению, это вторая причина. По которой мы писались в Лондоне. У нас в стране очень много людей считают, что они знают, как правильно что-то сделать. Я имею в виду звукорежиссеров. А это вопрос продюсирования. Есть люди, которые выполняют техническую задачу, а есть - творческую. Продюсер и инженер – разные задачи. У нас зачастую режиссер вмешивается больше, чем нужно музыканту. В Англии это не принято. Режиссер, который записывал Нину Хаген сказал: «Я 20 лет в этом бизнесе и понял Я здесь для того, чтобы крутить ручки и помогать музыкантам делать то, что они хотят» У них звукорежиссеры имеют некий социальный статус, они известны. У нас, к сожалению, о звукорежиссерах никто не вспоминает, поэтому у них много комплексов.

- У вашей группы есть буйные поклонницы без комплексов? Они отваживаются на экстремальные поступки?

Олег: Был один концерт в Калининграде – из области «битломании». Никиту дергали за штаны, пытались вырвать микрофон, стащить со сцены. Даже меня чуть не стащили со сцены. Народ был безумный.

- Какие вам нравятся площадки? Клубные или стадионные? Вам нравится идея выступления на «Нашествии»?

Олег: Часто хорошая идея провести фестиваль бывает не очень хорошо реализована в техническом смысле. Люди приходят, устраивают саундчек. Потом приходят на выступление, а до них уже играло 10 групп, которые все перекрутили, и никто никогда не вспомнит, как оно там было сначала.

- На фестивалях саундчек не для того, чтобы настроиться, а для того, чтобы потом не растеряться, знать, что там за аппарат, и что куда втыкать.

Олег: Отчасти да. А отчасти для того, чтобы все звучало, как они хотят. Вот этого никогда не получается. Мне это не нравится. Я говорю за себя, потому что у нас в группе несколько мальчиков. У нас не принято говорить друг за друга, потому что все время все друг с другом не согласны, и любимое занятие – друг с другом ругаться. Мне не нравятся большие залы и это место перед сценой, где никого нет, огражденное милицией. Мне кажется что что-то в этом теряется. Другое дело – клуб. Там, где заканчивается сцена, начинается зритель.

- Вы сами не пошли бы на фестиваль, как зритель?

Олег:  Наверное, нет.

- Как вы проводите свободное время?

Олег: Играем на бильярде, ходим в интернет, загораем…

- Вы могли бы пойти на нудистский пляж?

Олег: Я об этом иногда задумываюсь. Меня полосы эти белые раздражают. Вот вы напомнили – надо будет сходить. Стесняться нечего. Мы такие, какие мы есть.

 

Елена МОКСЯКОВА